Ирландский красный сеттер в России За тридцатилетний период его разведения Монография С.Е. Воробьева С рисунками и портретами выдающихся собак Глава VIII Главнейшими мероприятиями, тесно связанными с развитием чистопородного собаководства, считаются правильное ведение родословных книг, организация выставок с экспертизой и, наконец, полевые состязания (фильд-тральсы). Родословные книги у нас ведутся частным образом разными охотничьими обществами по разнообразным правилам и без определенной программы; внесенным в них собакам не дают никаких привилегий и особого значения среди охотников не приобрели, почему у нас и появляется очень много собак безусловно хороших и породистых, которых полную родословную достать невозможно, и числящихся неизвестного происхождения. Главный контингент, заполняющий страницы наших студ-буков - это являются выписные собаки и их потомство с родословными по большей части для нас довольно темными, испещренными многочисленными сложными кличками, которых мы не знаем, и ничего нам не говорящих, да еще вписываемых нередко без проверки и безо всяких документов. Между тем г. де-Бионкур) говорит, что даже запись в студ-бук Кеннель-Клуба по своим условиям, никакой особой гарантии не представляет, причем приводит много записей собак с неполными и неточными родословными, между прочим указывая на пойнтера Бель-оф-Норт г-на Новицкого, что и последний не отрицал. Если записи студ-бука Кеннель-Клуба не могут считаться полной гарантией, то излишне говорить, как следует относиться осторожно к различным собака, выписываемым от второстепенных заводчиков разных городов Европы, каковых особенно много встречается в Прибалтийском крае и в польских губерниях, которые в этом отношении более тяготеют к Западу, так же как и Финляндия, где все ирландцы вывезены не только из Англии, но из Голландии и даже Швеции, и ни одного из Петербурга или Москвы. Весьма сомнительный случай произошел с г-м Артыновым, который выписал суку-лаверака при распродаже питомника принца Сольмса, но не лично от последнего, а через посредство других лиц, которая, несмотря на свою громкую родословную, принесла щенка-урода, купленного за дорогую цену в Петербурге, а потом в отместку за неудачную покупку, показанного на выставке и осрамившего весь питомник г-на Артынова, о чем и велась оживленная полемика на страницах журнала "Прир. и Охота". Таким образом нужно с особой осторожностью относиться к родословным заграничных собак, а также к рекламам о полученных ими первых призах на разных мелких выставках и полевых состязаниях. В Chasse Illustree) мы читаем: "Любители выставок (в Англии) работают без устали и в две недели мы их насчитываем до сорока. Это слишком, чтобы о них говорить. Эти маленькие торжества приносят пользу только торговцам, которые благодаря им могут предложить несколько дюжин собак, получивших на них первые призы и таким образом отуманить покупателя, кто бы он ни бы: европеец, американец, азиат или африканец". Действительно, разные первые призы, например, в каком-нибудь Лимерике, Корке, Стрибане и тому под. еще вовсе не указывают на высокое достоинство собаки, а только рекламируют ее покупателю, а потому можно придавать значение только наградам, присужденным на выставках, устраиваемых известными учреждения, в роде Кеннель-Клуба, клуба в Дублине и др., где экспертиза ведется надлежащим образом и компетентными лицами. У нас, как я уже сказал, слишком много разных родословных книг. Так недавно возникшее новое московское общество постановило завести свой собственный студ-бук, хотя оно, как неизвестно, выставок еще не устраивает и следовательно может записывать только собак своих членов и то с целью одного подсчета или регистрации. Главными студ-буками у нас считаются Императ. общ. охоты, как самый старейший, куда внесены и все лучшие производители за 28 выставок, потом идет русский студ-бук петербургского общества любителей породистых собак и, наконец, Московского общества, который получил значение недавно, со времени устройства этим обществом трех вставок. Все эти родословные книги ведутся не единообразно; самою строгою из них является новая, именно Московского общества охоты, куда вносятся собаки, могущие доказать свое происхождение не менее как в трех поколениях, прочие же, не удовлетворяющие этим условиям, хотя бы премированные несколькими золотыми медалями, сами и их потомство быть внесенными в родословную общества не имеют права и даже не принимаются на полевые испытания общества. Мне кажется, что таковые правила пока для России преждевременны, так как слишком суживают круг кровных собак, почему в означенную книгу попадают преимущественно вывозные с их поколениями. По-моему, нельзя совсем игнорировать тех выставочных красавцев (например, Рока г. Хацоновского зол. мед. в Спб. или Боя г-жи Епишкиной, приз Федорова в Москве) и давать перед ними преимущество, особенно как производителям, всякой посредственности, но с законной родословной; если возможно допустить некоторое в этом отношении предпочтение, то только в случае равенства по статям собак с родословной и без оной; но последних вовсе не заносить в студ-буки, даже при условии получения ими высших наград, неправильно и даже не практикуется в самой Англии, хотя, несмотря на это, англичане пришли к заключению, что их собаки "инбриды", т.е. слишком родственны и требуют прилива свежей крови. У псовых охотников издавна происходит разномыслие: одни говорят, что собака скачет не ладами, а кровями, а другие склонны думать скорее наоборот. Если бы крови имели такое решающее значение, то роль заводчика крайне упростилась бы, оставалось бы только проглядывать родословные и выбирать по ним производителей; однако на практике наблюдается иное; много значат и лады, искусство их распознавания и особенно сочетания в производителям для получения выдающегося потомства. Значение крови проявляется в устойчивости, т.е. кровный производитель имеет более шансов передать качества своей породы потомству, но к сожалению и пороки не только личные, но и своих восходящих; кроме того за недостатком прилива свежей крови во многих поколениях является вырождение и слабость породы. Изредка умелое введение свежей крови необходимо и может при удачном сочетании дать в ближайших поколениях "гениальности" а в общем поднять качества физические и духовные всей породы. Такое освежение может быть получено всего скорее от тех выставочных красавцев, которые произошли случайно от удачного сочетания новых неизвестных кровей; во всяком случае подмес их никогда не принесет того вреда, как введение чуждых кровей борзой, бульдога и тому под., к чему нередко прибегают английские заводчики. Все это уже успело оправдаться и на нашем, хотя еще очень недавнем опыте, именно слишком узкое ведение породы не раз вело к полной ее утрате, как то произошло с так называемыми песковскими ирландцами, и наоборот, освещение новыми, хотя непатентованными кровями, нередко подновляло и давало выдающихся собак: так, тот же Рок г. Хацоновского, признанные первым на последней XV-й выставке по экспертизе Грассальта, произошел от сочетания кровей Бора г. Миклашевского, потомка Дизарда О’Келлагана с новой кровью Ласки г-на Демидова, суки без родословной; от тех же производителей ранее произошла Тайга г. Сперанского (рис. 23 и 24), оцененная тем же экспертом на зол. медаль. На последних московских выставках был выдающийся ирландец Бой, происшедший от Боя г. Буренина, сына Гленкара, и Искры, суки чисто русского происхождения и тоже без родословной, которого московское общество, несмотря на получение им бол. сереб. медали, по своим правилам в родословную не внесло; далее могу назвать Шторма, который выдавался по красоте на XXVI-й выставке и в сочетании с кровями Кет г-жи Тарновской в первом же помете дал несколько премированных собак и в том числе моего Боера. Одним словом подобных примеров можно подыскать не мало, точно так же и противоположных, что от выродившихся иностранных пород с длинными родословными получаются посредственности, а также часто рахитики, и наконец, щенята, особенно склонные к чумным заболеваниям и их не выносящие. Известно, что в Англии чума свирепствует ужасно и особенно на выставках, так что некоторые заводчики, как Сесиль Мур, из-за этого не выставляли своих собак; у нас же пока ничего такого не замечается; происходит это потому, что английские собаки, как физически выродившиеся "инбриды", страшно склонны ко всякого рода эпизоотиям, и их слабый организм не имеет достаточно жизненности, чтобы оказать болезни должное сопротивление и ее победить; по тем же причинам суки этих пород носят по два щенка, теряют тотчас после родов молоко, кобели трудно вяжутся и многое другое, что хорошо известно и не раз приводило в отчаяние многих заводчиков кровных собак. Введение изредка жизненной крови способных и рабочих особей нужно признать особенно полезным для ирландцев, к какому выводу пришли и сами англичане, считая всех их, как выше упомянуто, слишком "инбридами", не говоря уже про наших, так как было время, что почти все выставочные ирландцы в Москве были кровей Гленкара, и только сравнительно недавно подновлены производителями в роде Падди и др. выписанных из той же Англии, т.е. таким же инбридами. Из всего сказанного я вывожу заключение, что строгие правила для записи в родословные, особенно у нас, в России, еще преждевременны), так как они слишком суживают нашу и без того немногочисленную породу ирландцев и ведут ее к вырождению, а потому те общества, которые вносят в свои студ-буки выдающихся собак с неполной родословной или совсем без нее, поступают совершенно рационально, и подобные записи никогда породе вреда не принесут, а часто большую пользу. Если таковой экземпляр случайно выродился, то он и останется в студ-буке одиноким и о нем скоро позабудут, но если он даст выдающееся потомство, которое будет премироваться на выставках, и в свою очередь попадет в студ-бук, то появится новая кровь, испытанная на практике и след. для других заводчиков весьма полезная, на которую они могут обратить внимание и употребить в случае надобности для освежения своей собственной породы, вместо выписки новых производителей из-за границы. При отсутствии записи подобных собак их качества, как производителей, останутся непроверенными, а также и их потомства, почему эти собаки, быть может, весьма ценные, пропадут бесполезно, что замечается теперь очень часто даже среди выставочных. Еще вреднее для прогресса породы не допускать названных собак на полевые испытания и тем отнимать у них возможность показать свои нередко весьма замечательные полевые качества. Со временем, когда в России число чистопородных собак умножится, например как лошадей, где родство уже станет весьма отдаленным и недостатка в свежих и чуждых кровях не будет вовсе ощущаться, тогда можно ввести более строгие требования чистопородности даже в большем числе колен; но пока это для нас преждевременно и нежелательно. Далее у нас владельцы многих и совершенно чистопородных собак не заботятся их вписывать в родословные, будучи к этому вовсе не приучены, а главное, не видя в том для себя никакой особой выгоды и побудительных причин; то же самое отчасти наблюдается и в Англии, где самые известные собаководчики, вроде Норриша, не вписывают своих собак в родословные, так как их имя и надпись на аттестате значат гораздо более, чем какой-то номер книги, имеющий тоже частный характер. Также и мы ценим собак не по их номерам, а более по фамилиям их заводчиков, или по кличкам известных производителей, как например Гленкар, Дизард и проч. Для того, чтобы студ-буки получили должное значение и владельцы стали в них вносить своих собак, необходимо их привести к единству, придать им официальный характер и обставить известными привилегиями, например, избавить собак, в них записанных, всех или некоторых, от городских налогов, предоставить им известные льготы по перевозке и пересылке, особого розыска и расследования за кражи их и т.п., из чего многое уже практикуется в коннозаводстве. При таких условиях студ-бук не только быстро наполнился бы, но владельцы не отказались бы за это вносить известную плату не только при первоначальной записи, но даже ежегодно. В Императорском обществе вносят в родословную всех собак, премированных на его выставках даже низшими наградами, в роде дипломов 2-й степени и при том не требуя родословных, что нельзя признать тоже правильным, так как тут уже попадают посредственности, след. как производители, никакого из себя интереса не представляющие и только своею многочисленностью, однородными кличками и неизвестными в охотничьем кругу фамилиями их владельцев затемняют все дело. Таким образом, по моему мнению, в студ-буки при неполной родословной или неизвестности происхождения должны быть вносимы только выдающиеся экземпляры, награжденные не ниже большой серебряной медали или дипломом 1-й степени на полевых состязаниях, собаки же, не премированные и с низшими наградами - при условии представления полной родословной не менее 2-х поколений. Второю мерю, способствующей развитию собаководства, служит устройство выставок при непременном условии правильно поставленной экспертизы и такого же распределения наград и премий. Организация экспертизы нами заимствована целиком из-за граница, именно она принята единоличная и сравнительная, а кроме того, последняя пять лет на столичных выставках производится приезжими и каждый год разными иностранными судьями. В Москве побывали англичане Репер, Сольтер, Сердженсон, и еще некоторые другие, в Петербурге, кроме того, Аркрайт и француз Грассальт. По поводу единоличной экспертизы существует множество противоположных мнений, пятилетний же опыт показал нам следующие ее слабые стороны: каждый эксперт отличает собак по большей части лично ему нравящихся и выдвигает на первый план таковой же тип, почему некоторые из них на одной выставке получают высшие награды, а на других спускаются на низшие, или вовсе бракуются; сверх того ежегодно являются новые примьеры и новые типы, что указывает на существование произвола при отсутствии определенных правил и требований рождающего массу недоумений и недовольств, почему все из выше поименованных судей, хотя с очень авторитетными именами, не могли удовлетворить русских охотников, и общества ежегодно приглашают все новых. Единственно, в чем все согласны и считают неотъемлемым преимуществом иностранцев, это полное беспристрастие, так как они, видя в первый раз собак и вовсе не зная владельцев и даже их языка, выносят приговоры, какие бы они ни были, исключительно на основании своих личных наблюдений, а потом немедленно уезжают за границы и таким об разом остаются вполне неуязвимыми. В других отраслях везде приняты жюри экспертов. Почему в области одного собаководства утвердилось единоначалие, и какие его особые преимущества, понять трудно и остается невыясненным даже в литературе. Сторонники приводят только один довод, что здесь эксперт является более ответственным и не может скрываться за спиной своих товарищей. Но в чем выражается на деле эта ответственность - неизвестно, особенно, если судья иностранец; надавал хотя бы неправильных наград, уехал и тотчас позабыл об этом, да и как требовать с одного человека непогрешимости; человек всегда останется человеком и естественно будет более или менее субъективен, если к тому же в своих суждениях он не связан никакими точными правилами. Конечно, никто не даст награды курчавому ирландцу, ибо насчет этого установились определенные требования, но легко отличит курносого перед длинномордым, длинноногого перед приземистым и т.п., ибо определенных правил типа не выработано и каждый поневоле должен руководиться личным взглядом; все равно, если у коронного судьи отнять закон и правила судопроизводства, то и у него неминуемо явится тот же произвол. Г-н Репер отличал легких, жиденьких, тупомордых собачке, г-н Сольтер и Сердженсон - рабочий и рослый тип, Грассальт же предпочел более тупомордых и средних по сложению и росту, корпусом более коротких. Кого же тут винить? По-моему, только можно сожалеть о недостаточности правил для определения господствующего типа и отсутствия единомыслия по поводу его среди охотников и собакозаводчиков, особенно за границей, где тип меняют не в силу необходимости в зависимости от новых условий охоты или чего-нибудь другого, а просто под влиянием моды или меркантильных стремлений. Суждения коллегии всегда объективнее и устойчивее, кроме того, что там не говорят, но один ум хорошо, а два - лучше; если же ответственность распределяется на многих судей, то это нисколько делу не вредит, ибо суждения будут тем самостоятельнее. Можно было бы установить и нечто среднее, как, например, поверочное жюри при единоличном судье и даже с правом апелляции экспонента. Нечто в таком роде введено на последней аукционной выставке лошадей, где экспонент имеет право с представлением залога в 25 руб. заявить неудовольствие на произведенную оценку. В таком случае назначается переосвидетельствование. Если последнее подтвердит правильность заявления экспонента, то залог ему возвращается, а в противном случае он теряется. Ко всему этому нужно прибавить, что иностранная экспертиза является слишком дорогою и ложится тяжелым бременем на бюджеты обществ, которые поневовле должны урезывать количество и качество выдаваемых наград. Судей нередко для разных пород приходится выписывать более 5 человек, что составляет очень значительный расход, даже без уплаты гонорара за их личный труд, а только за проезд и содержание. Чувствуется неотложная потребность в изменении правил награждения собак, особенно уже имеющих награды, чтобы им не приходилось собирать целые папки дипломов и не подвергаться даром риску после диплома на золотую медаль получить таковой же на бронзовую, как то бывало не раз и что заставляет экспонентов не выставлять своих первоклассных собак. Молодые собаки, выставленные в первый раз, могут награждаться дипломами, им это совершенно достаточно, ибо они ищут какого-нибудь патента, и хозяева их всякой наградой остаются польщены, но первоклассные экземпляры, имеющие уже по нескольку премий, конечно, требовательнее и, естественно, их владельцы новыми дипломами удовлетвориться не могут. Для таких собак лучше ввести призы, сообразно с располагаемыми денежными средствами, и выдавать их первым лучшим экземплярам, а остальные, не заслужившие приза, могут явиться на соискание его на будущую выставку. На призы должны идти собаки первоклассные, например, оцененные ранее не менее как на бол. сер. медаль, притом удовлетворяющие правилам избранного типа; они все обязательно записываются в студ-буки, хотя и не имели бы полных родословных. Для той же цели вводится деление собак на классы по их качеству, что уже испытано на последней выставке в С.-Петербурге; именно в 1-й класс записываются собаки, уже бывшие на выставках и имеющие высшие награды, а в последующие классы - остальные, с низшими наградами и без оных, а также выставляемые в первый раз, причем в высшем классе назначаются и высшие награды, следовательно, этим привлекаются лучшие уже премированные экземпляры. полезно было бы к этому прибавить для поощрения заводчиков особую премировку пар, т.е. суку и кобеля одного владельца, а также выдавать премии за лучших собак их заводчикам, как то практикуется в коннозаводстве. Полевые испытания в России привились сравнительно недавно: сперва на них появлялось только несколько собак, а теперь количество их с каждым годом увеличивается и доходит нередко до полсотни, как, например, в настоящем году на испытаниях Московского общества. Кроме того, они начинают устраиваться не только в столичных обществах, но и в провинциальных, как в Риге, Киеве и др. городах, одним словом, они все более и более развиваются и завоевывают себе популярность даже среди публики, которая начинает ими интересоваться и посещать их в качестве простых зрителей. Организация и правила полевых испытаний заимствованы целиком тоже из Англии, т.е. введены фильд-тральсы с требованием поиска парами, с секундированием, с "даун", зигзагами и прочими принадлежностями английской дрессировки. Парная работа собак вовсе не новость, практиковалась и у нас давно еще со старинными легавыми, к которым этот метод более применим, чем к современным, ибо они искали тихой рысью невдалеке от охотника, следовательно, им было легче управлять, кроме того ввиду небольшого пространства, захватываемого каждой собакой, они ходили совершенно самостоятельно и обыскивали каждая свой район, причем если одна собака останавливалась, то с другой не требовалось немедленного секундирования, она могла продолжать искать в стороне и нередко в свою очередь находила дичь; охотник стрелял из-под ближайшей, а потом, взяв ее к ноге, шел ко второй, которая должна была его поджидать. Если вторая собака при выстреле из-под первой кидала стойку и приходила на выстрел к своей товарке, это считалось недостатком: она должна была оставаться на мертвой стойке (это трудно достижимо) у своей дичи. Далее, охотник, имея у ноги первую собаку, из-под которой только что стрелял, шел ко второй и нередко к ней пускал и первую.; в таком случае она вовсе не секундировала, а проверив и учуяв лично дичь, становилась самостоятельно, т.н. не на глаз и не в силу простой подражательности, но совершенно самостоятельно. Главным условием парной дрессировки считали, чтобы собаки ходили совершенно самостоятельно, друг другу не мешая, даже в разных сторонах, не жадничали, не горячились и обоюдно не старались проверять, т.е. при потяжке или приискиваньи одной другая к ней немедленно не приближалась бы и ей не мешала. Таковая работа и выучка, как я уже выше сказал, при тихом ходе легашей и незначительности района, захватываемого каждой собакой, были удобовыполнимы и даже целесообразны, но без всякого "секундирования". При охоте линией несколькими охотниками, что в старину, ввиду обилия дичи, часто практиковалось, требовалась особая самостоятельность собак, из которых каждая должна была искать перед своим хозяином, не обращая никакого внимания ни на стойки, ни на выстрелы по соседству. Охотничий этикет и самолюбие требовали не только не подпускать своей собаки к соседней на стойке, но как бы ее не замечать и быть занятым исключительно своей собакой, разыскивающей самостоятельно свою собственную дичь. Чем самостоятельнее собака ищет, не обращая внимания на окружающих, тем более она найдет дичи и даст возможность хозяину обстрелять других и, следовательно, похвастаться на привале. Таковы были старинные приемы при парной работе собак и компанейских охотах; теперь же различают еще секундирование и стойку a patron. Что это два различные приема, или один и тот же, решить положительно трудно. Некоторые говорят, что a patron есть стойка на глаз, когда собака останавливается без всякого причуивания дичи, а только в силу подражательности и издали, почему не может помешать другой. Следовательно, прием a paton практикуется исключительно для того, чтобы собаки друг другу не мешали; в таком случае, если одна собака почутьистее и быстрее, то всю дичь она будет одна находить, а другая ей "не мешать"; как только первая встала, вторая бросает свой след, нередко той же самой дичи, но с другой стороны, и тотчас вытягивается a patron. Каков вред при практиковании частых стоек a patron - понятен: вторая собака привыкает все время ходить только на глаз, т.е. следя постоянно глазами за другой и отвыкнув совсем пользоваться своим чутьем. Равных совершенно собак по чутью, поиску и характеру не найдешь: всегда одна будет более находить дичи, а другая, чем чаще ей будет патронировать, тем скорее привыкнет на нее полагаться и, наконец, совсем потеряет всякую самостоятельность. Даже абсолютно равные по достоинству собаки, но приученные останавливаться a patron, беспрестанно будут следить друг за другом и отвлекаться от своей собственной работы: только что одна заискала, другая уже готова стать a patron. Но представьте, на полевых испытаниях вашей собаке выпадет жребий работать в паре с другой, делающей пустые стойки, тогда будет лгать и ваша: приученная к стойке a patron, будет ей верить и стоять тоже по пустому. На таковые доводы сторонники английских фильд-тральсов возражают, что стойка a patron практикуется в Бельгии, где этот прием недостаточно разработан и установлен; а в Англии требуют "секундирование", заключающее в том, что собака, заметив стойку другой, ей парной, сперва останавливается на глаз, потом ведет к ней, проверяет след дичи и, причуяв лично, тогда только делает мертвую стойку. Это что-то слишком сложно; бельгийский метод, по крайней мере, определенно преследует цель, чтобы одна собака не мешала стойке другой, что и достигает; охотник при стойке одной собаки может совсем не заботиться о другой, ибо она будет тихо вести на глаз, а также остановится на приличном расстоянии, а секундирующая должна приблизиться, проверить след сама, следовательно, может ошибиться, наткнуться, согнать и испортить дело другой. Какая же особенность в секундировании? Так поступает и всякая обыкновенная собака, т.е. увидав стойку другой, спешит к ней и, напав на след, сама останавливается; старинные же охотники, как выше было сказано, этого не допускали, вторую собаку тотчас брали к ноге из опасения, чтобы она не спугнула дичь, ибо собака, дошедшая до дичи постепенно по следу, ее чует и стоит гораздо увереннее, чем явившаяся сразу со стороны, все равно как жировавшую дичь собака находит легче, чем недавно переместившуюся, ибо в первом случае она доходит до нее по следу, а во втором должна ее зачуить непосредственно .Я много видал и сам, имел собак, хорошо работающих в паре, но во всяком случае "спаренных" между собою, т.е. друг к другу привыкших, подобранных и много работавших вместе, а вовсе не двух случайно встретившихся и сведенных в первый раз, как то происходит на фильд-тральсах. Но как обе не были бы чутьисты, одинаковы по характеру и по поиску, всегда одна из них будет руководить, другая более или мене ей следовать, и работа в паре все-таки будет менее добычлива и успешна, чем одиночная; это все рано, как рысак в паре никогда не покажет тех секунд, как в одиночку, поэтому и охотники берут двух и даже более собак на охоту-прогулку около дома, в особенно удобных, открытых местах, чтобы не столько пострелять дичь, а скорее полюбоваться и позабавиться со своими питомцами, все равно как любитель лошадей на четверке в простежку поедет прокатиться по шоссе или аллеям парка, а не пустится в дальнюю дорогу по проселкам и гатям. И оружейный охотник, как только приходится ехать подалее на добычливую и трудную охоту, берет всегда одну собаку, или другую для смены, и это даже при охоте исключительно в поле, не говоря, что в лесу парная работа собак немыслима. За границей и особенно в Англии условия охоты совсем иные: там охотник с двумя собаками входит в огороженный садок, запирает за собой калитку и начинает охоту за полуручными куропатками, потому там и стали предпочитать охоту просто загоном. при парной работе на первый план выдвигается дрессировка и приспособленность собак к этого рода работе, природные же качества, как чутье, сила и проч., часто отходят на второе место и достаточно ясно не распознаются, так как наиболее способные и чутьистые особи жадны, горячи и самостоятельны, так что надо положить много труда, чтобы их заставить хладнокровно работать в паре и секундировать. Собачки деликатные и малоспособные всегда отлично секундируют своим товарищам, ибо они не доверяют и не надеются на свои силы; увидит стойку другой и сама тотчас замирает на глаз; наоборот, самостоятельный пес и чутьистый сейчас бросится проверять и только тогда станет, когда лично сам почует, кроме того, подобного сорта собаки, как я уже сказал, особенно молодые, всегда пере другой горячатся, стараются захватить более места, спешат скорее найти дичь, волнуются и часто поэтому делают ошибки, все равно как пылкая лошадь, пущенная рядом с другой, горячится, сбивается и нередко проигрывает не лучшей, а более хладнокровной и без темперамента. Поэтому-то на бегах перестали придавать значение сбоям, за которые прежде сводили с круга. Прежние могучие ирландцы не скоро приучались ходить не только в паре, но даже в виду другой; современные же, особенно легкого типа, на этот счет очень вежливы и приспособлены к условиям полевых состязаний, но зато утеряли немало своих природных качеств и в них много уступают старинным. Итак, на фильд-тральсах английского образца выдвигаются на первый план не природные качества, а приобретенные выучкой, хотя дрессировка вещь хорошая, но преимущественно зависит от охотника, чутье же - от природы; последнее он может лишь развивать естественным подбором во многих поколениях, потому-то его и другие природные качества следует предпочитать. В силу этих же оснований на скачках от лошадей требуется самая примитивная выездка и обращается все внимание на быстроту и силу; также должно быть поставлено дело и на полевых испытаниях собак. Вместе с этим можно поощрять и высшую дрессировку, однако не вводя ее в общее правило, а установить для таковых собак и их любителей отдельный класс, где практиковать поиск в парах, с поноской, анонсом и т.п., все равно как при существовании скачек возможно поощрение и манежной езды высшей школы, но при других условиях и отдельно. Слишком строгие требования, предъявляемые к дрессировке, способствуют передаче этого дела исключительно в руки профессионалов и устраняют любителей-охотников, что вовсе нежелательно, так как охота всегда должна оставаться охотой, а не обращаться в профессию, точно так же, как и в промысел. Мы уже и теперь на полевых испытаниях почти не встречаем любителей, выводящих лично своих собак, а почти исключительно егерей, чего по мере возможности желательно избегать и стараться всеми способами в этом отношении поощрять любителей, так как профессионализм в деле охоты изменяет ее существо и самый смысл. Для наглядного примера могут послужить те же скачки и бега, именно с введением тотализатора денежные средства увеличились, привлеки массу профессионалов, в виде наездников, тренеров и проч., которые совсем вытеснили любителей, так что это дело престало быть "барскою забавой", обратилось в коммерческое, как любят выражаться его сторонники. Громадные призы вызвали погоню за ними со всеми тонкостями в воспитании, тренировке, езде и даже в запряжке лошадей, чем исключительно и занялись профессиональные и преимущественно иностранные специалисты, зарабатывая громадные деньги и забрав все в свои руки; сами же владельцы или сидят за крюшонами в членской беседке, или совсем не бывают на ипподромах и ничего в лошадях не понимают, почему ряды охотников по страсти все редеют и конские заводы не улучшаются, а падают, так как профессионалы никогда не в состоянии внести в дело того увлечения, преданности и любви, как охотники. Прежние бары-коннозаводчики нередко из спальни делали лестницы в конюшни, а современные вместе с наездниками и тренерами протаптывают торные дорожки к Яру и в Мавританию, а потому прежде были такие заводы, как графа Орлова, Воейкова, Кожина, Дубовицкого, Растопчина и многих других, а теперь таковых новых что-то не возникает, а знаменитые лошади появляются фуксом на разных заводах и то преимущественно от тех же старинных кровей. Нужно сказать, что в последнее время на любителей обратили должное внимание и охотничьи общества, которые стали мало-помалу учреждать джентльменские призы, т.е. для лиц, могущих вывести на состязание собак собственной дрессировки, но к сожалению, за полным недостатком таковых, пришлось условия названных призов распространить, т.е. допустить собак и егерской дрессировки, но выведенных на состязание любителями, хотя и таковых среди столичных обществ оказывается очень мало и призы остаются неразыгранными. Отдавание исключительно преимущество дрессировке с "даун" тоже не нахожу полезным, ибо это зависит от вкуса и есть много противников данного метода, по их мнению, убивающего, особенно у сеттеров, красивую стойку, превращая ее в лежку. Действительно, собаки от поколения к поколению усваивают врожденно те методы дрессировки, которым они подвергались, а потому старинные легавые апортировали чудесно почти без всякого обучения, а современных этому приему надо долго и настойчиво учить, ибо их родители в нескольких поколениях поноске не обучались. Даже мне случалось видеть, что от какой-нибудь сучки, умеющей "служить", родившиеся щенята очень легко почти сами выучивались этому приему; то же можно сказать относительно подавания лапы. Точно так же и "даун" настолько укореняется, что щенка не выучишь стоять над кормом, он непременно ложится и ползает. Впрочем, что кому нравится, бесспорно, что "даун" имеет свои преимущества, но во всяком случае на полевых испытаниях он не должен вводиться в общее правило, как нечто необходимое. Еще для меня непонятно слишком строгое отношение судей к молодой собаке, погнавшейся за зайцем, которую за это тотчас сводят с испытаний. По-моему, тут какого-либо особо нетерпимого порока нет, и он объясняется часто только тем, что собака зайца не видала и мало с ним знакома и, если кинулась, то просто из любопытства, или приняв его за кошку. Нужно сказать, что при натаске собаки в болоте ей почти никогда не приходится сталкиваться с зайцем, и дрессировщик не в состоянии предугадать, как она поведет себя при встрече с ним; далее при обыкновенных охотах за дупелями и тетеревами на лугах зайцев тоже почти не встречается, потому нередка, что даже многопольная собака их не знает и, выгнав случайно, в первый момент за ним кидается прямо из любопытства, но тотчас остановленная свистом или окриком, ворочается назад. Я понимаю лишение права дальнейшего участи в состязаниях собак, гоняющих систематично все, в том числе и дичь, при констатировании существования этого порока у них постоянно и не случайно, а вовсе не придавать никакого значение, если молодая собака несколько проскачет за выскочившим из-под нее зайцем и тотчас вернется на свист хозяин. Нередко горячая собака, безусловно хорошо выдрессированная и знающая, что ей строго запрещено гнаться за всем "летящим", полагает, что можно кинуться за чем-то "бегущим", прямо из шалости, как при гуляньи нередко азартно догонять струсившую и убегающую двоняжку или кошку, но все-таки таковую нельзя признать собакой "гоняющей" в настоящем значении этого слова на охотничьем языке. Итак, ввиду всего сказанного, нужно придти к заключению, что проба легавых на полевых испытаниях должна производиться по одиночке, ибо таким образом судьи скорее подметят индивидуальные свойства и оценят природные их способности и достоинства. Иной раз для более точного сравнения необходимо пустить двух, даже трех собак вместе, но это не будет поиск в паре с секундированием, на что требуется специальная подготовка, все равно как прикидка двух лошадей рядом не будет ездой на них " в паре". Поэтому полевые испытания Московского общества, на которых я присутствовал этой осенью, ведутся совершенно рационально, ибо собаки на них испытываются по одиночке без всяких "даун" и стоек "a patron", но зато в местах болотистых и трудных для работы и по болотной легкой дичи, в розыске которой собаке приходится проявлять резкое чутье, большое уменье, опыт и осторожность. Испытание собак по одиночке и обсуждение отдельно их природных качеств полезно еще потому, что мы сохраним индивидуальность пород и присущих последним характеристических свойство. Известно, что в Англии при совместных испытаниях и при одинаковых требованиях для получения призов все породы приведены к одному знаменателю, т.е. к легкости сложения и быстроте скока, потому пойнтера различаются только по весу; гордоны по сложению сравнялись с ирландцами, а также и лавераки утеряли свои свойства, превратившись с английского сеттера общего типа. Такое направление в собаководстве едва ли можно признать желательным, ибо у охотников всегда будут существовать различные требования, зависящие от их характера, возраста, а также от условий местной охоты, которые в России еще достаточно разнообразны. Нельзя заставить ездить всех на английских скаковых лошадях одного типа: всегда буду требования и на гунтера, на степняка, иноходца и проч.; точно так же и в собаках, одному нужен пылкий ирландец, другому степенный гордон или тяжелый пойнтер, третий предпочитает середину в образе трехцветного англичанина, а между тем на полевых испытаниях они судятся все по одному масштабу, все равно, если бы на скачках пускать на призы все породы лошадей вместе.
____________________
2003
©
Наталия Якунина |
