Трудно определить, что на охоте важнее: ружье или собака. Впрочем, истинно хороший охотник пойдет в болото с собакой без ружья, но едва ли согласится идти с ружьем без собаки, за исключением тетеревиных токов, тяги вальдшнепа и охоты с пищиком на рябчика.

     Легавою зовут ту породу собак, которая служит для отыскивания пернатой дичи. Пород легавых собак у нас чрезвычайно много. В продолжение 43 лет у меня перебывало множество собак всевозможных пород, а сколько видел я в поле у других охотников - и счету нет.

     Начну с двух известных: "сеттер" и "пойнтер". Судя по самым названиям, эти породы перешли к нам из Англии.

     Сеттер бывает среднего и большого роста, склада сухого, с соответственными один другому членами, на прямых, правильных ногах, с сухой головой, выразительными глазами, короткими на макушке ушами и тонким, прямым хвостом. Шерсть имеет длинную, прямую и шелковистую, на ногах у него мохны и на хвосте подвес.

     Неизвестно, о каком именно сеттере говорит здесь автор, ибо сеттера бывают разных пород, с характерными для каждой породы особенностями, как в строении тела, так и в моральных свойствах собаки. В настоящее время у нас имеются в чистом виде: ирландские сеттера, сеттера-лавераки, или, так называемые, английские сеттера, сеттера-гордоны и сеттера ретриверы и спаниели (эти последние в небольшом числе).

     Разумеется, кроме чистых пород, существует множество помесей, о которых, конечно, ничего нельзя сказать положительного.

     Приметы чистых сеттеров следующие:

 Сеттер ирландский или красный сеттер (по Белькруа)

     Голова сухая и длинная, с овальным черепом и резко очерченным затылочным гребнем, с длинной мордой, широкими ноздрями и небольшими губами. Нос большой, темно-коричневого цвета. Лоб широкий. Глаза не очень большие, карие, блестящие, очень умные. Уши тонкие, посаженные низко, не длинные и плотно прилегающие к щекам. Шея не длинная, без подгрудка.

     Туловище с узкой грудью, но широкими боками и немного укороченными задними ребрами. Плечи выпуклые с длинной колодкой; сильные спина и зад.

     Ноги совершенно прямые, мускулистые, с прямыми локотками. Лапы небольшие, русачьи, с очень плотно сжатыми пальцами.

     Хвост низко посаженный, не длинный, изогнутый в виде сабли.

     Псовина тонкая и гладкая, скорее прямая, чем волнистая, без завитков, короткая. Волнистость допускается только на уборах ног, горла, брюха и на подвесе хвоста.

     Масть рыже-золотистого цвета, темно-каштанового оттенка, ровная, без признаков черных волос. На груди допускается белая проточина или звездочка.

     Характер очень живой, пылкий. Ум и понятливость громадные. Нрав несколько упрямый и горячий, но добрый. Как полевая собака ирландский сеттер занимает безусловно первое место среди легавых собак, и в этом отношении с ним может соперничать только пойнтер. Превосходное чутье, понятливость и выносливость делают ирландца незаменимым товарищем на охоте, а его красота примиряет даже с его существенным недостатком - излишней горячностью.

     Чистокровных ирландских сеттеров у нас довольно много, но питомников, откуда каждый может купить себе щенка, мало.

 Сеттера-лавераки и английские

     В общих статьях и строением тела похожи на ирландских сеттеров, только псовина более шелковистая, длинная и волнистая.

     Масть различная, сине-крапчатая и желто-крапчатая, причем, чем крап мельче, тем лучше.

     Характер этих собак мягкий, спокойный и очень добрый. По уму уступают ирландцам. Полевые свойства хороши, но выучка английским сеттерам дается труднее, чем ирландским. Лично я не охотился с английскими сеттерами и в этом отношении ничего положительного и основанного на личном опыте сказать не могу. 

Сеттер-гордон

     Череп и голова вообще очень сходны с головой английского сеттера, но только тяжелее и не так сухи. Затылочный гребень (соколок) сильно развит. Уши длиннее, чем у других пород, и мясистее. Нос широкий и редко имеет выгнутую верхнюю бороздку, как английский сеттер. Глаза у гордона средней величины и очень часто с немного отвисшими нижними веками.

     Губы более развиты и слегка напоминают кровяную собаку. Складом сеттер-гордон массивнее. Грудь скорее широкая, чем глубокая, шерсть грубее, чем у английского сеттера. Хвост тоже короче, чем у английского сеттера; подпалы красные. В подпалах передние ноги от локотков, мохны на передних лапах, горло, щеки, внутренняя поверхность ушей, брови, брюхо, внутренняя сторона гачей и под хвостом у заднего прохода.

     Пойнтер точно такого же склада, с той разницей, что у него шерсть короткая. Собаки эти бывают различных мастей, чисто-белые или в отметинах, совершенно черные, кофейные или рыжие, и притом выдаются в подпалинах, разумеется, кроме рыжих и совершенно белых. Как бы ни была однако бела легавая собака, на ней непременно окажется какая-нибудь отметинка. Но есть пойнтера, рубашка которых у нас почти никому не известна, черная, кофейная и рыжая в белых крапинках. Белая рубашка предпочтительнее: ее дальше видно, и притом белой собаке легче переносить жар. 

Пойнтер

     Голова (череп). Череп должен иметь значительный перелом лба и затылочный гребень (соколок). Череп пойнтера шире черепа сеттера.

     Морда - длинная, широкая и тупая. Глаза. У кофейно-пегого цвет глаз темнее, чем у желто-пегого. Глаза отнюдь не должны быть малы. Нос большой, темно-коричневого или телесного цвета, но не черный. Челюсти должны быть сильные, причем подуздости, а равно и укороченной верхней челюсти не допускается. Губы развитые, но не такие брылястые, как у гончей св. Губерта. Уши должны вплотную прилегать к голове, быть мягкими и тонкими, средней длины, посажены невысоко. Шея должна быть выгнута, не короткая и не толстая. Плечи и грудь. Умеренная лещеватость и низко спущенные ребра. Спина слегка горбатая (с верхом) у кобеля. Колодка сильная. Крестец сильный, хорошо выгнутый; широкие мускулистые бедра. Ляжки прямые. Ноги, колени и пазанки. Ноги прямые и толстокостные, в особенности ниже колена. Лапы могут быть круглые, так называемые кошачьи, но могут быть и заячьи, но пальцы должны быть плотно склеены. Стоять на ноготках, то есть зацепами (ногтями) упираться в землю.

     Прут толстый в корню, но затем тотчас утончается и сходит на нет. Псовина короткая и плотная. Масть пойнтеров: желто-пегая, красно-пегая, кофейно-пегая, черно-пегая без подпалин, черная, кофейная, черно-пегая с подпалинами.

     Сеттер и пойнтер очень хороши на охоте, но почти все слишком заносятся в поиске; а потому в чаще редкая из них может вполне хорошо служить. Зато в чистом месте никакая собака не может сравниться с ними.

     Английская легавая собака не теряет времени, мигом облетит место, если есть дичь, прихватит и крупным шагом поведет на птицу, остановится, «замрет» (когда собака крепко стоит, то говорят: собака замерла), подвинется и птица вылетает.

     Кровная английская собака, хотя бы не сильного склада, плоская, с ничтожною грудью, работает от зари до зари в сильный жар, в местах, где нет капли воды, и ищет махом борзой собаки. Даже такая собака в состоянии работать несколько дней сряду.

     В нашем климате пойнтер, имея короткую шерсть, с трудом переносит холод; сеттер же в глубокую осень не чувствует холода, а потому он предпочтительнее пойнтера.

     Однако ж правило и здесь не без исключения: не все пойнтеры так чувствительны к холоду. У меня был и брустбарт, который боялся холодной воды как огня, а в настоящее время есть кровный пойнтер, хотя и уроженец Новгородской губернии, у которого шкура как лайка, а шерсть как сукно. Он только дома выказывает отвращение к стуже, на охоте же, в сильные заморозки, по целым дням работает с таким усердием, как будто ледяная вода была его стихиею!

     Разумеется, после такого полоскания, собаку следует пригреть и везти домой в бараньем мешке; такой мешок, положенный в ногах охотника, бывает очень приятен и для его промокших ног, в особенности, когда приходится в распутицу долго и утомительно тащиться по нашим невыносимым дорогам.

     Как бы ни была, однако, хороша английская собака, но по привозе ее сюда на первый год, от путешествия ли или от перемены климата, у нее обыкновенно слабеет чутье.

     Почти все собаки, натасканные в Англии, не знают болотной дичи. Как-то я с одним приятелем, тогда еще неопытным охотником, поселился на время охоты посреди всякого рода болот. Охоту мы начали с лесной дичи. У товарища моего был сеттер, около года назад привезенный из Англии, который и оказался превосходной собакой на тетеревов и куропаток. Но как скоро настала болотная охота, эта прекрасная собака приводила в отчаяние своего молодого охотника: не видав никогда бекаса и дупеля, она не считала их за дичь, а потому не обращала на них никакого внимания или без церемонии спугивала, как ненужную птицу. Молодой охотник принужден был оставлять ее дома. В то время у меня были две рабочие собаки. Случилось, что одна из них заболела, а другая изнурилась от постоянных полей, и я принужден был прибегнуть к ненужной собаке моего товарища. Когда я отправился с ней в болото, она по обыкновению спугнула бекаса, даже кинулась за ним; но я успел ее остановить вовремя. Потом удалось мне подстрелить другого. Я не медля вышел на пустое, сухое место и, спрятав бекаса в куст, стал подводить к нему сеттера. Разумеется, я это сделал несколько раз; он скоро понял, чего от него требуют, и начал стоять по нему как нельзя лучше. Возвратясь в болото, я к вечеру набил много бекасов из-под стойки собаки, которая до того дня и не подозревала, что бекас мог быть нужен охотнику.

      Вот каким образом произошли собаки чистой крови.

     Наблюдая над породами собак и их достоинствами, после строгого изучения и сличения одной с другою, успели наконец заметить, от смешения каких именно пород выходят собаки требуемых достоинств. Достигнув результата, строго заботятся о сохранении вновь произошедшей породы и отнюдь не смешивают ее с другой, не кровной.

     Некоторые породы чистой крови, спустя несколько времени, утрачивали первоначальные достоинства, которыми так дорожили знатоки и которые требовали так много терпения. Опыт доказал, что утрата этих достоинств произошла от смешения близкой крови. От близких родственников еще выдаются хорошие собаки, но уж от этих всегда родятся слабые щенята и вырастают никуда негодные собаки.

     Курляндские собаки добронравны, неутомимы, с хорошим чутьем и с мертвою стойкой; но у всех "потяжка" (подход к птице) утомительная: они едва подвигаются и беспрестанно замирают).

     Есть порода легавых собак - брустбарт. По названию надобно полагать, что она немецкая. Эти собаки обыкновенно бывают довольно крупного роста, не очень сухого склада, шерсть имеют длинную, жесткую, и на всем теле одинаковой длины (кроме ушей, которые бывают почти голые); она как будто взъерошена, лежит неправильно, торчит во все стороны, покрывает глаза и висит бородою по нижней челюсти. У брустбарта рубашка по большей части бывает пепельного цвета в коричневых отметинах.

     Эта порода, несмотря на свое угрюмое безобразие, имеет что-то серьезное, говорящее в ее пользу. При всем том из множества брустбартов, которых мне пришлось видеть, я знал только двух дельных, а прочие по своему упрямому и горячему нраву годились только на уток.

     Недавно еще славилась порода легавых собак, которую одни называют французской, другие - немецкой, а третьи - испанской. Положим, что все правы. Опишем эту французско-немецко-испанскую породу. Собаки эти роста огромного, головасты, пуза­ ты, непомерной длины, с "поленистым" хвостом, короткошерсты, в кофейных пятнах, на кривых толстых ногах, с "прибылыми" (шпорами; у собак чистой крови прибылых не бывает), с глазами в виде кровавых пятен, с предлинными в трубку ушами и с отвисшими брыле, из которых постоянно тянется слюна в виде замерзших сосулек. Они имеют хорошее чутье и мертвую стойку, но тяжелы, ищут шагом и то недолго, а в жару делаются вовсе неспособными к работе.

     У русских охотников были в большом ходу польские легавые собаки. Теперь они перевелись в Петербурге и Москве, откуда их, как и других стародавних легавых собак, совершенно вытеснили пойнтеры и в особенности сеттеры. Но можно полагать, что польские собаки*** не перевелись еще в наших захолустьях, а потому я скажу и о них несколько слов. Могу заявить положительно, что лучшая собака, какую мне когда-либо случалось видеть, принадлежала к породе польских. Это был огромный кобель и красавец во всех статьях. Рубашка на нем была белая, мягкая, как пух, в завитках и кофейных правильных отметинах; голова была пропорциональна, с большими, выразительными, темно-бархатными навыкате глазами и длинными шелковистыми в трубку ушами; лоб крутой, с большим "переломом" (наклонение лба к морде), со вздернутым носом, похожим на добрый боровик. Кобель этот, непомерной силы и легкости в движениях, был чрезвычайно умен, добронравен, вежлив и притом невероятно чутьист, с отличным поиском на кругах, умной, не копотливой потяжкой и разумной стойкой.

     Эта бесценная собака в тридцатых годах была привезена в Петербург из Москвы, где куплена за бесценок в Охотном ряду, у неизвестного человека в фризовой шинели и с красным лицом. Вот все, что я мог узнать о дивном кобеле, по всей вероятности, высокого происхождения. Он не выходил у меня из головы; мне хотелось повести от него породу; но в Петербурге не оказалось достойной ему четы, а потому я отправился в Москву поискать для него пару. Но и там из множества польских невест я не мог выбрать ни одной: попадались все какие-то невзрачные шлюхи, а когда я вернулся в Петербург, кобеля уже не стало: он погиб во цвете лет от фурманщичьих дубин.

     Но я увлекся моим покойником и ничего не сказал еще в общих чертах о польских собаках. Они обыкновенно бывают крупного роста, довольно легкого склада, сухи, поджары и имеют, как я уже сказал, говоря про кобеля, длинную, курчавую шерсть, которая у них всегда бывает белая, в кофейных отметинах, или кофейная с белыми отметинками. Зной и стужу польские собаки переносят отлично, не скоро утомляются и имеют тонкое чутье. Но сколько ни случалось мне знать польских полевых (которые уже натасканы) собак, почти все они были непомерно горячи и стойку имели самую короткую: приткнутся, поставят хвост пистолетом и сейчас же к птице, и по большей части отлично душили уток и тетеревов. За это промышленники-охотники разумеется чрезвычайно уважают польских собак.

     Однажды, возвращаясь с тетеревиной охоты, я встретился с одним знакомым промышленником. За ним шел его польский Калифка (странно, что большая часть польских собак носит или носила кличку Калиф. Раз я спросил егеря, отчего он назвал свою суку Калифом? "А как же ее называть, возразил он, разве она не польская?"), а большая на нем сума была битком набита тетеревами. Узнав, где он "промышлял", я спросил с удивлением:

     — Как же это так? Я охотился на том же самом месте, а не слыхал ни одного твоего выстрела?

     — А зачем я стану стрелять, когда Калифка бьет тетеревов без промаха, да и "харчей" (эта порода охотников называет порох и дробь - "харчи": расстрелял харчи; не купил ружья - больно "харчисто", и т.д. И это выражение чрезвычайно знаменательно: порох и дробь доставляют этим беднякам настоящие харчи. Но их собаки еще более заслуживают этого названия) не тратить! - возразил он и продолжал самодовольно:

     — А вы еще труните над Калифушкой; да я его ни на какого "цетра" не променяю. Но какая же он бестия: только и хорош, пока не выстрелишь; а попробуй пальнуть - пиши пропало: с выстрелом он как шальной отправляется по лесу, и уж его и калачом не приманишь; только слышишь, как тявкает, да еще так нажрется тетеревами, что его разопрет, как борова. Видно в нем недаром польская кровь: лукав, разбойник!

     С этими словами промышленник злобно ударил своего Калифушку ногою в пузо.

     Набрел я раз и на другого замечательного истребителя дичи. Он сидел на кочке, неподалеку от озера, среди целого моря тростника. С ним не было ни ружья, ни собаки, и только по лежавшей у ног его торбе видно было, что он охотник.

     — Что ты тут делаешь? - спросил я.

     — А вот что. И он указал на груду разнокалиберных уток.

     — Да как же это, когда ты без ружья?

     — А вот увидите.

     В это время из камышей показалась польская собака и подбежала к нам с уткой во рту. Повиляв хвостом, она отдала свою добычу хозяину и снова отправилась в камыши. Не успел я набить трубку, как собака принесла еще утенка.

     — Скоро же она добывает! - заметил я.

     — Да ведь она, напав на выводок, сперва передушит сколько попадется, а потом уж и начнет таскать "готовых".

     И действительно, пока я курил трубку, собака то и дело являлась, и груда утят заметно увеличилась.

     — Кто же так приучил твою собаку?

     — А леший ее знает: она ходила со стадом, и я купил ее за полтинник у пастуха. Однако, что-то долго нет моего Костюшки, видно далеко забрался душить уток-то, и ему долго придется перетаскивать.

     И, наполнив торбу утятами, а остальных связав веревкою за ноги, промышленник перекинул их через плечо и поплелся в ту сторону, куда ушел его утятник.

     Теперь скажу несколько слов о легавом ублюдке. Легавый ублюдок происходит от легавой и другой какой-нибудь собачьей крови. Приведу два случая в пример огромной разницы между собакой чистой крови и ублюдком. Один из моих сеттеров в поле спозаранку ударился на поиски. Не знаю, - о пень или камень надломил себе ногу. Несмотря на это, сеттер на трех ногах отслужил мне целый день и добыл, как нельзя лучше, двадцать семь дупелей и бекасов. Два месяца ходил он на трех ногах и всякий раз, когда я собирался в поле, просился со мною, и казалось, не столько страдал ногою, сколько тем, что оставался дома. Каков сеттер?!

     Спустя несколько дней после моего горя, ублюдок одного моего товарища наколол себе лапу, и хотя занозы не оказалось, он перестал работать, визжал, беспрестанно ложился зализывать ничтожную ранку и целый день прочистил шпоры (не искал, а ходил сзади охотника).

     Между легавыми нечистой крови часто встречаются собаки с раздвоенными носами. Они называются "двуносыми". Эти собаки на поиске до того обрезывают себе нос осокой, что перестают искать.

     Есть много пород легавых, из которых выдаются хорошие собаки, но не все принимаются одинаково скоро за дело. Такова была, например, существовавшая у нас и всем русским охотникам известная порода "маркловских" собак; часто случалось, что собака из этой породы первые два года чистила шпоры, другие два года гнала, мяла дичь и наконец, только под старость, делалась хорошею собакой.

     Самой лучшей породой можно считать ту, в которой все собаки без исключения принимаются работать если не тотчас же, то во второй или в третий раз по взятии их в поле, и работают не как-нибудь, но как хорошие, старые полевые собаки.

     Как бы хороша ни была сука, но на нее не всегда можно надеяться. Она бывает два раза в году со щенками, и почти всегда в полевое время. Если же ее задержать от щенности, то она на некоторое время теряет чутье, а потому кобель имеет большее преимущество.

     Многие охотники судят о красоте собак по составленному ими типу собаки, и тогда, как бы ни была она красива, если только стати ее не соответствуют их взгляду, то она в их глазах некрасива, и даже уродлива. Сколько я мог заметить, эти господа мало смыслят в собаках, и по большей части любят круглоголовых, с огромными глазами, коротким рылом и тонкими ногами. Подобные собаки приводят их в восторг. На самом деле, хотя они бывают иногда красивы, но эти огромные глаза отличаются нередко тускло-глупым выражением, короткое рыло напоминает мопса или бульдога, а тощие ноги всегда служат признаком слабосилия.

     Легавая собака должна иметь все легавое, и как бы ни была красива, но если в ней окажется что-нибудь, напоминающее другую породу, то она не может нравиться знатоку. Не буду говорить о легавой собаке, у которой хвост колесом (с такими хвостами бывают и кровные легавые, но уже переродившиеся — утратившие свои достоинства от смешения близкой крови); это иногда служит признаком, что она происходит от какого-нибудь Лыски или Орешки. Неприятно даже видеть собаку, положим курляндскую, с хвостом, какой бывает у пойнтера, или пойнтера с хвостом курляндской собаки. Хотя собака от этого и не хуже; но все же это странно, как донская лошадь с куцым хвостом. Она от этого нисколько не хуже, но как-то смешна.

     Есть охотники, которые обращают особенное внимание на хвост собаки, и, если он им не нравится, то и собака никуда не годится.

     Одному петербургскому англичанину прислали из Англии отличного пойнтера. Собака была во всех отношениях превосходная. В первое поле, зачуяв дичь, она остановилась, но к несчастью держала конец хвоста немного загнутым вверх; англичанину это не понравилось, и он, не думая долго, приложился и убил наповал собаку.

     Кстати, расскажу о другой выходке этого же англичанина. Он был вовсе не охотник, но, как природный англичанин, считал за непременный долг бывать на охоте. Он отправлялся в поле не иначе, как верхом, и каждый раз деревенские барбосы немилосердно грызли его несчастную собаку. Это его не только не беспокоило, но еще забавляло, и он говаривал, что подобные трепки здоровы для собаки и полируют ей кровь.

     Однажды, при проезде его через деревню, выскочили из-под ворот три огромных пса, кинулись на его собаку и до того рвали ее, что принудили даже безжалостного хозяина подать ей помощь. Он пришпорил лошадь и со всего размаху вскакал в кучу собак; "подворотники" разбежались с визгом, а его собака осталась на месте с переломленной ногой. Тут только англичанин наш убедился, что подобные встречи не совсем здоровы для его собаки, и, желая охранить ее на будущее время, придумал выписать из Англии в телохранители страшного бульдога. Как только его прислали, англичанин на куцем коне, с сеттером и бульдогом, поехал нарочно через ту деревню, где водились огромные псы, и чтобы вызвать их, принялся свистать что есть мочи. Собаки в самом деле скоро явились и со всех ног кинулись прямо на сеттера, и что ж? - бульдог принимает их сторону и впивается в глотку благородного животного. Англичанин соскакивает с лошади, взводит курок и застреливает бульдога, но сеттер уже был задушен страшной пастью, которая могла бы согнуть подкову.

     Англичане легавым собакам не рубят хвостов, и они правы, потому что по большей части у кровных сеттеров и пойнтеров хвосты бывают чрезвычайно пропорциональны, и жаль отрубать красивую, тонкую часть и без того не длинного хвоста. Но есть породы легавых, для которых эта операция не лишняя, потому что хвост бывает непомерной длины, тяготит собаку, и притом на охоте она до крови разбивает его о деревья и кусты. Во всяком случае, не следует, как говорится, ошельмовать собаку, окургузить; достаточно обрезать хвост на полвершка. Это делается острым ножом или ножницами, обыкновенно у недельных щенят.

     У нас вообще не любят у собак длинных хвостов, и часто случается, что у старой собаки без церемоний отсекают хвост топором на пол-аршина, отчего несчастная истекает иногда кровью.