Вероятно многие помнят его бульдожью голову, несколько короткую шею которые сделали бы всякую другую собаку прямо безобразной. А между тем, когда я вспоминаю "Микадо" на работе, то у меня в памяти одно впечатление редкой красоты этого чудного животного. И секрет такого впечатления в громадной внутренней силе, живой красоте, которая давалась необыкновенной гармонией чрезвычайно высоких качеств этой собаки. Когда вы смотрели на "Микадо" в работе, то вы прежде всего видели его горящие, как уголья, глаза. А в этих глазах выражалась такая могучая страсть, такой ум, такая гармония страсти с умам, что всю собаку, все ее движения вы уже видели как бы залитыми блеском этих чудных глаз. Когда К.В. Мошнин со свойственными ему чутьем и талантом выявил понятие "стиля работы" легавой собаки и указал ему надлежащее место в оценке этой работы, "Микадо" еще не появлялся на испытаниях, но я не помню другой собаки, которая могла бы лучше и ярче иллюстрировать это понятие охотнику, не знающему, в чем оно состоит. У "Микадо" был громадный ход, широчайший поиск; были и другие собаки с таким же ходом и поиском, но никто из них так, как Микадо, не показывал, в чем в этих качествах может выразиться высокий из стиль, который заставит вас отдать предпочтение одной собаке пред другой при равной быстроте хода и широте захватываемой поиском места. Отличие "Микадо" состояло в том, как он пользовался этим своим ходом, как он им распоряжался. И вот влияние его ума на быстроту его ног; уменье в каждый отдельный момент так использовать свое движение вперед, чтобы оно ни в чем не повредило главной цели работы, - взять на чуть птицу и закрепить ее на месте стойкой: способность задержать это движение именно настолько, настолько это нужно для главной цели, не меньше, но никак и не больше; отчетливость и уверенность этих движений; подчинение их уму и в то же время сохранение их внутренней свободы, и, в довершение всего, необычайный "верх", какая-то особенно гордая посадка высоко поднятой, закинутой назад немного в бок породной в своем безобразии головы, - это и составляло стиль хода и поиска "Микадо" , и как высок был этот стиль!
Так же великолепны и стильны были у него потяжка, подводка и стойка. И сила его чутья был не в особой восприимчивости его обоняния ко всякому запаху, а в уменье дать себе отчет в том, что доходило до его обоняния, в полной гармонии обоняния и сознания. К сожалению, не было полной гармонии между "Микадо" и его егерем. Вина в этом отношении должна быть отнесена целиком на счет егеря. В отчете о работе "Микадо" в классе многопольных Московского Общества 1906 г. описан один характерный случай, указывающий, что мог егерь "Микадо" дать ему. "Микадо, отпущенный далеко против ветра", пишут судьи, "прихватил, повел и стал. Егерь и судьи стали подходить ближе, так как на свисток егеря из-за ветра не мог быть слышен, но в эту минуту "Микадо" немного попятился, круто повернулся и полным ходом явился к егерю. На вопрос судьи, анонсирует ли вообще "Микадо", егерь заявил: "Он подумал, что я свистнул", и затем, вместо того, чтобы пустить собаку, куда она хочет, егерь послал "Микадо", указав ему немного влево от того места, где "Микадо" только что стоял". Пустые стойки, провалившие "Микадо" на испытании первопольных Московского Общества и снова появившиеся при втором испытании на чемпионат в этом же Обществе, также должны быть отнесены на счет егеря. И у меня осталось такое впечатление, что во время работы "Микадо" только как бы терпел своего егеря, как необходимое условие этой работы... Что бы эта собака показал в руках Павла Лихачева! И все-таки, скажут мне, "Микадо" чемпионата не получил. Почему же это? А потому, что "Микадо" был несчастлив не только в своем егере. На мой взгляд, испытания на чемпионат, как, впрочем, и в других классах, правильнее вс5его поставлены в Московском Обществе Охоты Имени Императора Александра II, так как присуждение чемпионата зависит не от личного усмотрения судей, а от известных абсолютных требований, установленных правилами, обязательными для судей. Эти требования выражаются в том, что соотношение оценки отдельных качеств и влияние их на общую оценку всей работы определены заранее и судьями изменены быть не могут. Кроме того, для признания собаки чемпионом, установлен определенный чрезвычайно высокий минимум в оценке как главного качества испытуемой собаки - чутья, так и суммы всех качеств. Усмотрение судей остается только в оценке, сообразно их идеалу, также в некоторых отношениях предуказанному правилами, каждого отдельного качества. При такой системе собака, прошедшая в чемпионы при одних судьях, почти наверное прошла бы и при других судьях и обратно. Благодаря этим чрезвычайно высоким требованиям и их постоянству, у Московского Общества за много лет был только один чемпион в 1898 г. - знаменитый "Рокет" Р.В. Живаго, но зато мне не приходилось встречать человека, который не признавал бы "Рокета I" достойным чемпионата. И вот, когда в 1907 году "Микадо" выступил на чемпионате Московского Общества, то первые 40 минут его работы показали, что прошлогодние его триумфы в классе многопольных в Киеве и Москве превзойдены. Три птицы были так сработаны, что если бы испытание на них и было закончено, то "Микадо", весьма вероятно, получил бы полный балл во всех рубриках, пожалуй, даже по чутью. Но наличность свободного времени и сначала случайная сидка бекаса в глубокой воде в том месте, где "Микадо", идя по ветру, в конце своего челнока, повернул против ветра, а затем случайный приход на то место болота, где ни одна собака по особому запаху ржавчины не могла взять ни одной птицы, сделали то, что работа в этот день по чуть не могла быть оценена 22 необходимыми для чемпионата баллами, и Московское Общество снова осталось без чемпиона. На испытаниях в 1908 г. и "Микадо", и егерю его вовсе не следовало появляться: оба были совершенно разлажены. Не повезло "Микадо" и на испытаниях нашего Общества Любителей Породистых Собак. В отчете судей об этом испытании значится следующее... "Микадо", по н е д о р а з у м е н и ю, был отозван со стойки дважды: посланный вторично, он не довел до птицы, которая оказалась у него позади, чем произвел на судей впечатление собаки с не особенно выдающимся чутьем"... Если описать более подробно этот случай, то получится следующая картина. Судили: Ф. Лир, Г. Линдес и Г. Еремеев. Идя по лесу, егеря, собаки и судьи подошли к поляне, засеянной овсом. С самого края поляны "Микадо" своим удивительным верхом потянул и твердо стал в овсе. Шагах в пяти от него остановился и его егерь. В это время "Флосси" г. Нератова, пройдя краем поляны и не прихватив, пошла далеко в лес вправо и ее егерь закричал, что "Флосси" ведет. Гг. Лир т Линдес побежали к "Флосси", а г. Еремеев остался у "Микадо" и ждал. В это время подъехал верхом А.А. Бруни и сказал г. Еремееву: "Прикажите отозвать "Микадо" Г. Еремеев приказал. Егерь отошел шагов на 10 назад, свистнул, и "Микадо" , попятившись, неохотно отошел. Пустили снова. "Микадо" снова стал на том же месте. Г. Еремеев стоял и, видимо, поджидал других судей с "Флосси". Так прошло несколько минут. Тогда А.А. Бруни снова сказал: "Пусть Старостин еще раз отзовет "Микадо" Г. Еремеев приказал и снова егерь, ставши в 15 шагах от собаки, дал два свистка. "Микадо" с еще большею неохотою и недоумением отошел. К этому времени около места стойки кроме г. Бруни и меня оказалось еще несколько человек, подошедших вплотную. Прошло несколько минут, стали подходить остальные судьи, "Микадо" пустили снова и, как сказано в отчете, - "он не довел до птицы, которая оказалась у него позади". И сзади, и спереди Микадо из овса публика подняла несколько фазанят, которые и разбрелись, пока над "Микадо" производилась вышеописанная операция. Мне кажется, что в этом "недоразумении" не "Микадо" не прошел в чемпионы... Как будто предвидя, что его питомцу придется пережить такое "недоразумение", Б.Д. Востряков двумя годами ранее написал большую статью, цитируя в ней авторитетное мнение А. Доона об отзыве от стойки. Для тез, кому непонятно мое отношение к описанному случаю, я советую прочесть эту статью г. Вострякова ("Псов. и Руж. Охота № 29 за 1905 г.). К сожалению, мне не удалось достать отчета об испытаниях в Отделе Кровного Собаководства, в которых участвовал "Микадо", и потому я не могу ссылаться на официальные данные. Из судей помню гг. Еремеева и Бера и помню, что "Микадо" отпустили и сказали егерю, что он может уехать с собакой, а когда егерь уехал, через ¾ часа послали верхового вернуть его и снова пустили на испытание. В моей памяти впечатление от этого испытания осталось также, как о "недоразумении". Но вот где "Микадо" показал себя в полном блеске и где с ним не произошло никаких недоразумений: это на испытаниях 1906 г. в классе многопольных при Киевском Отделе Императорского Общества Правильной Охоты и в Московском Обществе Охоты Имени Императора Александра II. В обоих обществах он прошел первым при балле за чутье 22 и при общей сумме баллов в Киеве - 87 и в Москве - 91. Отчеты об этих испытаниях напечатаны в Псовой и Руж. Охоте за 1906 г. № 30 и в отчете за 1906-7 гг. Московского Общества Охоты. Когда окончились Московские испытания (Окаемовское болото), я с Востряковым пошел с егерями и "Микадо", и "Баяном" А.С. Хренова к месту ночевки прямо через болото, давая собакам все время работать. Тотчас после пуска "Микадо" прогнал с лаем коростеля, а затем сработал в громадных аршинных кочках, заросших высокой страшно густой травой, штук 8 дупелей и бекасов так, что можно было кричать от восторга, и вот тут-то видно было, когда "Микадо" на каждой птицу бил "Баяна", собаку с громадным обонянием, что в понятие чутья входит не только понятие обоняния, но и сознания того, что усваивает обоняние. Несчастье не покидало "Микадо" до самой его смерти: пал он в апреле 1915 г., хотя и в старости, но не от старости, а от молодых и крепких зубов "Томсика", загрызенный им до смерти. Благодаря неправильной форме его головы он мало был использован, как производитель, и ставили его (кажется, 9 раз) далеко не с лучшими собаками, и только за год до его смерти с большим трудом удалось поставить с ним "Мод" (Эбюрон Патрисьен). М.Д. Менделеевой. Но какая получилась от этого помета великолепная сука "Марфильд-Мэг" Вострякова. С прекрасным экстерьером, с массой огня эта сука, прошедшая блестяще, вне сравнения, при страшно тяжелых условиях испытаний, сильно напомнила отца именно гармонией своего ума и всех прочих качеств. Но в одном она превзошла своего отца: у нее была такая гармония и с ее егерем Павлом Лихачевым. Я жду от этой собаки, если она уцелеет, очень много: быть может, ей удастся достичь того, чего не достиг е отец (см. Нашу Охоту 1915 г. № 19). Помню еще на испытаниях 1911 г. в Москве сына "Микадо" и "Думки" (2302) Фетисова, великолепного по себе, прошедшего первым "Назима", который через несколько дней после этого погиб от бешенства. "Назим" был вылитый "Микадо" по манере держать голову на работе: масса была в нем гордого блеска, но чутье обнаружилось не особенно высокое.
Родословная книга Московского Общества Охоты говорит, что "Микадо" (1347) родился 8 февраля 1904 г. от "Нелли" (759) Донцова и "Стопа" (181) Вострякова. В "Нелли", дочери "Дюка" Морозова, через ее мать "Мирейль" (252) текла кровь чемпиона "Рокета I" а в "Стопе" кровь его отца, известного "Спорта IX" Ланского. Соединению кровей "Дюка", "Рокета I" и "Спорта IX" Б.Д. Востряков и приписывает все, чем был так хорош "Микадо". /Ежегодник ОЛПС за 1915 г./ вернуться назад вернуться на главную 2003
©
Наталия Якунина |
