Е.Э.Клейн
Евгений Эмильевич Клейн широко известен в отечественной охотничьей кинологии как крупнейший знаток и селекционер породы ирландского сеттера. Его имя занимает почетное место в ряду талантливых советских экспертов-кинологов, трудами которых в охотничьем собаководстве была введена система выставочной бонитировки и определение классности собак. Эта система способствовала усилению полевой работы в породах охотничьих собак и устраняла их разделение на декоративных и рабочих, а также стимулировала количественный и качественный рост поголовья. Линия жизни Е.Э.Клейна теснейшим образом переплелась с историческими бурными событиями нашей страны, во многом очень грустными и трагичными для его личной судьбы. Родители Евгения Эмильевича были выходцами из Эльзаса. В конце прошлого века его отец был приглашен на работу в качестве специалиста по окраске тканей на Егорьевские текстильные мануфактуры. Будучи опытным химиком, Э.Клейн обладал незаурядными деловыми качествами организатора производства, и перед началом первой мировой войны стал управляющим текстильными фабриками в г.Егорьевске. К этому времени в семье Э. Клейна рождались и росли дети - трое сыновей и дочь. Старшим из них был Евгений, родившийся в 1901 г. Отец и особенно мать дали своим детям хорошее семейное воспитание и образование. Отец их, Э. Клейн, еще на родине увлекался охотой и, попав в Мещерский край, с еще большим пылом в свободное время отдавался своей страсти. Особенно он любил охоты с легавыми и гончими. Дореволюционная Мещера была родниково чистой, малонаселенной и, выражаясь по-пришвински, "была краем непуганных птиц и зверей". Отцовские охоты с младых лет определили жизненное увлечение старших сыновей - Евгения и Эмиля. Для Евгения охота и собаководство в скором времени по воле судьбы стали смыслом всей жизни. После революции 1917 г. семья Клейнов не уехала за границу, хотя и могла это сделать. Знания и опыт главы семьи ценились по-прежнему, а дети росли русскими не только по языку, но и по духу. Беда грянула в 1928 г., когда во время так называемого "процесса промпартии" начали хватать без разбора многих крупных специалистов и особенно иностранного происхождения. Арестованный и несправедливо обвиненный Э. Клейн бесследно сгинул в лагерях. Жена репрессированного с младшим сыном и дочерью сумела перебраться в свой родной Эльзас, но старшие сыновья остались, не пожелав покидать Россию, которая была их истинной Родиной. В начале двадцатых годов Евгений поступил в летную школу, которая была переведена из Гатчины в Егорьевск. Там он познакомился с В.П. Чкаловым. Но обучение быстро было прервано исключением из школы из-за репрессии отца. Надо было искать работу. Тогда-то и пришел Е. Клейн в Егорьевское общество охотников, которое вскоре возглавил, как человек грамотный и хорошо знакомый с охотой. В эти годы, часто посещая Московские выставки охотничьих собак, Е. Клейн знакомится с выдающимися собаководами и особенно близко сходится со знаменитым ирландистом А.Я. Пеговым. Он становится его верным учеником, стажируясь на рингах ирландских сеттеров вплоть до 1935 г., года смерти Александра Яковлевича. Идеи и мечты А.Я. Пегова о возрождении былой славы русских ирландцев, как полевых работников, твердо и неуклонно были продолжены его талантливым учеником и последователем - Е.Э. Клейном. Природный кинологический дар, смелость в селекции в условиях засилья теорий Лысенко, умение быстро и прочно сходиться с людьми, обращая их в своих верных помощников-единоверцев - все это способствовало тому, что к концу тридцатых годов Евгений Эмильевич становится признанным вожаком московских ирландистов и всеобщим любимцем истинных легашатников. Пожалуй, первой большой удачей Е. Клейна, в которой просматривается не только надежда, но больше уверенности, была вязка его Дугласа с Бетер-Флай В. Волкова. В результате был получен великолепный полевик и производитель ч. Гип В. Волкова. Смело инбридируя в дальнейшем на ч. Гипа Е.Э.Клейн получил своих выдающихся производителей Чока и Факта, а с ними целый ряд знамениты х полевиков и производителей, с появлением которых открылась дорога полевых успехов ирландских сеттеров. В первые тяжелейшие годы Отечественной войны необычайно тяжело было с продовольствием. Голодали люди и, конечно, по этой причине погибло много прекрасных собак. В своем рукописной труде "К истории пойнтера (об одном маточном гнезде)" Е.Г. Землянский вспоминает: "Следует отметить заслуги некоторых товарищей, способствовавших сохранению охотничьих собак, в первую очередь Е.Э. Клейна, который в первые же месяцы войны сумел объединить вокруг себя некоторых владельцев охотничьих собак. После разгрома фашистов под Москвой на путях их отступления осталось много убитых лошадей. При стоявших тогда больших морозах без оттепелей туши лошадей хорошо сохранились. На общественных началах мерзлые туши удавалось привозить в Москву. В добыче корма участвовали сами владельцы собак - одни доставали транспорт, другие выезжали за тушами и привозили их на квартиру Клейна. Там туши разделывались на части и раздавались членам такого самодеятельного коллектива". В 1942 г. правительственным решением для кровного собаководства была решена продовольственная проблема. В месяц на собаку выдавалось 15 кг круп. Эта мера позволила сохранить оставшееся поголовье классных собак и, чего лукавить, помогло и их владельцам. Пришла победа 1945 г. Вернулись домой охотники, и кипучая энергия Евгения Эмильевича включила работу секции на полные обороты. В конце сороковых — начале пятидесятых годов на испытаниях и состязаниях разного ранга получают дипломы первой степени Леди В.С. Воробьева, ч.Джон Г.А. Клепова, Нана И.М. Сироткина (затем С.М. Грибова), ч.Майя М.И. Федорова, ч.Ара И.И. Михайлова, абсолютный чемп. Леди И.И. Ефимченко, ч.Нора И.И. Аникеева, Аврора В.С. Прибыткова. Десятки же других ирландцев получают дипломы второй степени с очень высокими общими баллами. При этом, когда читаешь сохранившиеся отчеты судей, не проходит ощущение, что во многих случаях судьи просто перестраховались, скупясь на оценки за чутье. Эти результаты, полученные при прямом участии Е.Э. Клейна, во многом разрушили устоявшееся мнение о "долгоспелости" ирландцев, о их неспособности составить достойную конкуренцию пойнтерам и английским сеттерам, полностью подтвердили правильность принципов селекции породы, которыми руководствовался Евгений Эмильевич. Сохраняя верность этим принципам, ученики и последователи Клейна и сегодня добиваются немалых успехов. Веское доказательство тому - высокие дипломы ирландских сеттеров на многих испытаниях и состязаниях. В 1962 г., имея своего первого ирландца (1961 г.р.) и натаскав его, я выставил Рекса на испытания в Белоомуте. Тогда еще не было базы в Каданке и судьи жили в летних времянках пастухов на Сальном бугре. Те испытания судила комиссия во главе с Дмитрием Ивановичем Шуваловым (для краткости за глаза его называли ДИШем), а помогали ему Евгений Эмильевич и Юрий Колосов. Пришлось мне выступать с Рексом в самый полдень; было жарко, но ветер был неплохой. Рекс мой получил диплом второй степени, и очень приятно было мне - молодому ирландисту получать поздравления лично от дяди Жени, так молодежь ласково и уважительно звала Клейна. Так состоялось наше знакомство. После него Евгений Эмильевич нередко заходил ко мне домой на Пушкинскую ул. Какие это были приятные встречи, и как было легко и свободно чувствовать себя с добрым и веселым человеком, за плечами которого были годы и невзгоды, большой опыт и знания. Заходили разговоры о собаках и их владельцах и всегда в этих рассказах были какие-нибудь интересные и курьезные случаи. Рассказчиком Евгений Эмильевич был изумительным, с лукавством и юмором, с необычайно образным охотничьим языком и особо меткой характеристикой людей. Часто очень хотелось сразу же записать такое меткое слово или фразу, но по молодости откладывалось на потом, а это потом, к сожалению, забывалось. В 1963 г. на отчетно-перевыборном собрании секции Евгений Эмильевич предложил мою кандидатуру в состав Бюро секции. Меня ввели в состав Бюро, в котором я до сих пор состою, и очень горжусь тем, что всегда старался быть достойным рекомендации своего Учителя. Приходилось бывать много раз в старинном двухэтажном особнячке на углу ул. Герцена и Скарятинского пер. Ранее он принадлежал известному пойнтеристу К.М. Донцову, приходившемуся Е.Э. Клейну тестем. Помню, как первый раз по лестнице с потертыми, скрипучими половицами и отполированными многочисленными руками перилами поднялся я на второй этаж, где слева в безоконной боковушечке было жилье дяди Жени. Помню шуточный ритуал с "Венком почетного гостя" - гирляндой фольговых пробок, надеваемой на шею каждому, впервые пришедшему. Также полагалось расписаться на обоях у двери, поскольку Книги Почетных Гостей хозяину все никак недосуг было завести. Обстановка была самая наискромнейшая. Небольшой письменный стол с доисторический малогабаритной пишущей машинкой, над ним - небольшая книжная полка с литературой по собаководству, в соседстве с лаптями из родной Мещеры висел старинный барометр, окрещенный "астролябией". Чего греха таить, всегда встречи в этой боковушечке сопровождались принятием по единой за наших рыжих. А потом были разговоры, часто на всю ночь, благо окон не было, а про часы просто забывали. Бережно храню подаренный мне Каталог 1909 г., на котором Евгений Эмильевич оставил надпись о состоявшемся знаменательном Бюро секции, так он шутливо окрестил наш ночной разговор с 23 на 24 марта 1964 г. Боковушечка Е.Э. Клейна была своеобразным "ирландистским университетом", в котором молодежь знакомилась с маститыми собаководами - натасчиками и заводчиками. Именно здесь я был представлен Евгением Эмильевичем его друзьям Л.И. Просвирову, А.А. Дмитриеву, И.А. Зотову. Интересно было слушать обсуждения итогов выставок и полевых выступлений. Поражала удивительная память Е.Э. Клейна, когда он, предлагая пару производителей для вязки, с необыкновенной легкостью набрасывал четырехколенную родословную, обходясь без каталогов или ВРКОСов. А сколько юмористических баек, острых анекдотов и метких прозвищ родилось в этих стенах и с легкой руки хозяина пошло гулять среди охотников, становясь подлинным охотничьим эпосом. Сколько молодых ирландских сеттеров прошло через руки этого мудрого и добрейшего егеря-натасчика, коим он всегда себя считал. Но хвалить себя не умел, да и не любил, переводя разговор про кудесников натаски — Г. Алексеева, А. Чумакова или С. Телегина. Тут уж Евгений Эмильевич не скопился на лестные эпитеты и восторги. И все, что знал сам или узнал от своих знатоков-друзей, дядя Женя щедро передавал молодым охотникам-собаководам в виде советов и рассказов. Несмотря на крутые повороты судьбы и постоянную скудность в жизни Евгений Эмильевич не ожесточился, не замкнулся в себе. Никогда не случалось его видеть удрученным или раздраженным. За приветливость, отзывчивость и добрый, веселый характер Евгения Эмильевича любила вся охотничья Москва, да и не просто любила, а боготворила. Часто, вспоминая Евгения Эмильевича, я мысленно вижу его таким, каким он был в те далекие шестидесятые годы. По-юношески стройный, одетый в неизменную, туго стянутую офицерским ремнем гимнастерку с белым подворотничком; загорелое, обветренной лицо с седыми аккуратного пробора волосами и небольшими усами, с хитроватым прищуром умных глаз; слышу его негромкий глуховатый голос. Так же часто, когда я вижу широкоизвестную картину В.Перова "Охотники на привале", мне представляется, что рассказчик слева - это Е.Э. Клейн, средний в компании - С.С. Телегин, а молодой охотник справа - Ю. Колосов или любой из нас молодых-шестидесятников.
После кончины Е.Э. Клейна 23 февраля 1965 г. Бюро
секции любителей ирландских сеттеров МООиР
учредило Приз его памяти. Этот приз вручается
каждый год молодой собаке, получившей полевой
диплом не ниже второй степени. Переходя от одного
владельца к другому, он стал как бы эстафетой
поколений, эстафетой непроходящей благодарности
чудесному человеку и великому ирландисту. Аркадий Числов
вернуться назад
2003-2007
©
Наталия Якунина |
