|
Разведение и содержание легавых
Во всякой породе есть экземпляры более удачные и менее удачные; это справедливо как в отношении экстерьера, так и внутренних качеств (несомненно, что между внутренними качествами и наружными существует связь. Небеспричинно у нас выработались идеалы красоты в отношении очертаний морды, цвета глаз, волнистой или гладкой псовины, постава шеи, формы и длины прута или пера и т.д. Однако связь эта нам неизвестна и по экстерьеру далеко не всегда удачно можно определить внутренние качества). Внутренние качества, как и наружные, одинаково передаются по наследству. У легавой, назначение которой работать и работать известным образом, внутренние качества едва ли не важнее наружных. Отсюда вытекает необходимость знать индивидуальные качества, как наружные, так и внутренние, избранного производителя. Выставки и полевые состязания определяют те и другие качества и отмечают наших лучших производителей. Кроме внутренних и наружных качеств, как желательных, так и нежелательных, по наследству зачастую передаются болезни и уродства, не только врожденные, но иногда и благоприобретенные. Какие именно болезни передаются по наследству, как не передаются, точно сказать нельзя. От рахитичных производителей мы, наверное, получим рахитиков. Врожденная глухота передается почти всегда. Болезни кожи, если и не передаются, то передается особая восприимчивость к заболеванию ими. Говорят, что болезни сердца и нервных центров наследственны. Что врожденные уродства передаются весьма упорно, мы имеем массу доказательств. Для примера приведем два. 1) Прибылой палец у сенбернаров и у некоторых тяжелых гончих так обыкновенен, что легкомысленными кинологами возводится даже в породный признак. 2) Заслуживающий доверяя как опытный собакозаводчик Н.П. Кишенский в одной из своих статей приводит такие факты: кривомордый выжлец передавал кривомордость всем своим детям**, и только внуки его давали детей не кривомордых; выжловка с искривленной правой передней ногой предавала это уродство через несколько поколений. Относительно передачи потомкам животных уродств не врожденных, а приобретенных в течение жизни, в отношении вообще домашних, не собак мы имеем указания в литературе***, а в отношении можем привести следующее. Прежним тяжелым легавым, которых у нас называли "немецкими", обыкновенно хвосты отрубливали и от них куцехвостые выраживались зачастую; сухопутным спаниелям всегда укорачивают хвосты и теперь между спаниелями не редкость не только целые пометы, но и целые семейства куцехвостых… Итак, некоторые болезни, некоторые уродства, не только врожденные, но даже благоприобретенные, иногда могут передаваться в потомство. Так как мы не можем точно указать, какие болезни передаются, какие нет, а в отношении уродств может только заметить, что передача не врожденных уродств сравнительно редка (но это мало облегчает решение вопроса, ибо мы далеко не всегда знаем, имеем ли мы дело с искусственным или врожденным уродством), следует поставить за правило не допускать в производители особей, страдающих той или другой болезнью, тем или другим уродством. Выбрать удачного, как типичного по экстерьеру и по работе, производителя, а равно избежать производителя, страдающего какой-либо болезнью или уродством, сравнительно легко, но найти экземпляр без недостатков, кажется, невозможно. У любого корифея выставок или полевых состязаний есть недочеты в экстерьере или в работе. Существует теория восполнения недостатков одного производителя противоположными недостатками другого – суке с сырой, тяжелой, брылястой мордой давать кобеля с мордой борзой или наоборот: производителю с лапами в размет давать производителя с голубиной лапой, с провислой спиной – горбоспинного и т.д. При применении этой теории в собаководстве желанных результатов не получается. Недостатки производителей, того или другого, передаются потомству и зачастую в усиленной степени. Более верный путь получить потомство без недостатка, какой имеет производитель, - подобрать к этому производителю другого такого, у которого бы часть, порочная у первого, была безукоризненна. Однако и этот пусть не всегда дает благоприятные результаты. Трудно ожидать уничтожения или хотя бы ослабления недостатка, если производители состоят в близком родстве (брат и сестра, отец и дочь или мать и сын). Существуют особи, которые обладают большей силой передачи по наследству своих особенностей, чем другие. Если такой экземпляр имеет недостаток, то уничтожить его в потомстве едва ли есть надежда. Наоборот, если попадется нам производитель с выдающейся наследственной потенцией, безукоризненный именно в той части, в какой есть недостаток у другого производителя, мы имеем основание надеяться, что недостаток последнего не передастся потомству. Понятно, что производители без крупных недостатков, обладающие выдающейся силой передачи по наследству своих индивидуальных качеств, высоко ценятся заводчиками. К несчастью, нет никаких примет, по которым можно было бы определить эту силу a priori. Полагают, что она присуща более высококровным собакам, но опровержение этому мы видим сплошь и рядом. Кто занимался собаководством, тот, наверное, знает ряд кровных собак, не обладающих этой силой, и знает ублюдков, которые таковой обладают. Укажу лишь два случая из моей практики в подтверждение того и другого, хотя их можно было бы привести и весьма много. Я взял несколько пометов от суки сеттера наилучших кровей с великолепными полевыми качествами, весьма приличной по экстерьеру. Однопометники от нее были весьма ровные, но помет от помета сильно разнился и по полевым качествам и по экстерьеру – были пометы посредственные, были и отличные: все зависело от того, с кем я ее вязал; своих индивидуальных качеств она не передавала. Был у меня кобель, сеттер по происхождению… ну, такого приблизительно, как дочь "Мадам Анго". Случилось, faute de mieux, вязать его с высококровными и правильными суками и он безошибочно передавал детям свою пойнтериную голову, свою распахнутую грудь, свою перо, загнутое вверх и на сторону, свой поиск на маленьких кругах (шагов 50 в диаметре, словно вальс танцует), свою манеру стойки всегда с обходом дичи. Таким образом сука, с великолепной родословной индивидуальной наследственной потенцией не обладала, а кобель с родословной такой, что лучше бы он ее вовсе не имел, обладал индивидуальной наследственной потенцией в высшей степени. Повторяю, что такие примеры известны каждому собакозаводчику не как исключение, а потому нельзя считать кровность залогом индивидуальной наследственной потенции. Перехожу к вопросу о вязке в близком родстве. Близким родством в собаководстве называется родство первой, второй и третьей степени; дальнейшие степени не будут близким родством, а лишь родственными кровями. Наследственная передача качеств родителей достигает наибольшей степени при вязке в близком родстве. Нет более верного средства закрепить или усилить в породе какое-либо желательное качество, как прибегнуть к вязке близких родственников. Однако эта интенсивная наследственность качеств родителей равно выражается как в передаче желательных качеств, так и нежелательных. Наравне с достоинствами в потомстве закрепляются и усиливаются недостатки. Отсюда понятно, какие знания и какая осмотрительность требуется от собакозаводчика при подборе производителей-близких родственников. Не даром существует выражение, что вязка в близком родстве – "резец в руках скульптора и бритва в руках обезьяны". Что касается ведения породы в себе, т.е. разведения собак, придерживаясь из поколения в поколение вязки в близком родстве, то весьма распространено мнение, будто бы этот путь ведет к уменьшению роста, ослаблению сложения и плодовитости, причем иногда развивается наклонность к уродствам и болезням. Само собой, такой результат весьма возможен в силу интенсивной наследственности; вообще же, помимо этого, данный вопрос еще весьма далек от своего окончательного решения. Уменьшение роста, ослабление сложения и плодовитости, наклонность к уродствам и болезням зачастую наблюдаются на псарнях, где вязка в близком родстве не допускается, - очевидно, "вырождение" может быть результатом других факторов. Между ними условия существования, условия работы и подбор производителей, вероятно, стоят на первом месте. Для того, чтобы установить вред ведения породы в близком родстве, надлежало бы произвести ряд опытов, устранив все другие факторы, могущие влиять на вырождение. Едва ли это возможно. А затем выступает еще вопрос – в течение какого ряда поколений нужно производить опыт, чтобы быть уверенным в правильности вывода? Для такого опыта потребно, само собой, большое количество поколений. Коль скоро так, пусть же человек науки, если его жизни хватит, производит данный опыт, а для охотника-собаковода он практически бесполезен. Из примеров английских собакозаводчиков мы видим, что можно полвека вести породу, не боясь вырождения вследствие вязки в близком родстве. Нужно только, чтобы это острое орудие, страшно острое вследствие интенсивной наследственности близко родственных производителей, было в руках "скульптора", а не "обезьяны". Т. Смит в свое известном "Дневнике доезжачего" пишет, что им было сделано много опытов с целью установить, кто более влияет на качества потомства – отец или мать. Во всех его опытах, при условии одинаковой чистопородности производителей, неизменно оказывалось, что выдающиеся полевые качества суки передавались детям, хотя бы он была вязана с посредственным по работе кобелям, выдающиеся же качества кобеля не передавались потомству, если он был вязан с посредственной сукой. Нет основания сомневаться в словах Смита, но опыт и наблюдение других собаководов привел их к иным выводам. Приведем наиболее распространенные: а) дети наследуют от матери размеры и колодку, от отца – конечности и полевые качества; в) отец передает свои качества дочерям, мать – сыновьям; с) в детях в одинаковой степени соединяются качества родителей. Я лично за свою многолетнюю практику видел много раз то подтверждение, то опровержение как только что приведенных положений, так и опытов Смита, а потому могу только рекомендовать ко всем этим выводам относиться крайне осторожно. Английские собакозаводчики, кажется, вообще придерживаются положения знаменитого Эвертс-Миллеса**** (никто не производил стольких опытов скрещивания и искусственного оплодотворения собак, как он; он же открыл микробы чумы), который говорит: "Породы улучшаются отцами, а не матерями, потому что отец дает формы и характеристические признаки потомству; это вполне установлено, кроме случаев, когда производители – ублюдки, о потомстве которых вообще предвидеть ничего нельзя". В разных стадиях своего развития, в различном возрасте производитель обладает качествами также в разной степени развития. Молодости присуща быстрота; чутьё достигает высшего развития в среднем возрасте и притупляется к старости; обстоятельность работы, разум собаки, опытность ее увеличиваются с каждым годом, пока собака в состоянии работать. Производители вернее передают потомству свои качества во время наибольшего развития этих качеств. Если бы нам в легавой нужна была быстрота и только быстрота, мы могли бы принять завет старых борзятников: «первые щенки царские, вторые барские, третьи псарские, четвертые за забор» и предпочитать молодых производителей; но легавой одной быстроты слишком мало, в ней должны быть соединены разум, чутье и быстрота. После двух-трех сезонов охоты собака делается опытной, разумной в розыске дичи, чутье ее достигает высшего своего развития, а в быстроте она если и потеряла, то очень мало. Поэтому легавую лучше брать в производители не ранее, как по четвертому году. Что касается того, сколько времени, до какого возраста легавая может служить производителем, то здесь на первом месте нужно ставить не то, насколько она физически сохранилась, не одряхлела, а главным образом, насколько сохранились ее рабочие качества. Судьба всякой легавой в 7 -8 осеней, хотя бы она вполне сохранилась по наружному виду, - превращаться в "ковырялку". Это в Англии при рациональных требованиях от легавой охотников и благоприятных условиях работы, у нас же легавая превращается в ковырялку обыкновенно гораздо ранее. Самый сведущий охотник с легавой в России глубокоуважаемый С.В. Пенский лет 15 тому назад в одном из спортивных журналов весьма обстоятельно доказывал, что в деле ведения легавых нам без постоянного подновления кровей собаками, выписанными из Англии, не прожить, так как у нас и сеттер, и пойнтер, благодаря нашим условия охоты, нашим требованиям, теряют свои качества и в третье, даже во втором поколении вырождаются в ковырялок. Наблюдение это в общем пока верно, но, я полагаю, явление это значительно ослабеет, а может быть, и вовсе исчезнет, если мы не будет допускать в производители легавых, уже потерявших свои типичные рабочие качества и превратившихся в ковырялок. Определить, в каком именно возрасте у русского охотника даже самый страстный, самый типичный по работе пойнтер обратится в ковырялку, нельзя; нельзя, следовательно, точно сказать, что легавая годится в производители до стольких-то лет. Поэтому я советую допускать в производители осенистую легавую только такую, которая сохранила быстрый поиск, верхнее чутье и каталептическую стойку – не превратилась в ковырялку.
То, что я говорил о производителях, относилось в
равной мере и к кобелю, и к суке. В отдельности о
кобеле нужно сказать, что, прежде чем допустить
его в производители в трехлетнем, как указано,
возрасте, его необходимо в возрасте около двух
лет повязать. Только после вязки кобель
разделается, сложится, получит вид вполне
сформированной собаки; не на один экстерьер
влияет вязка молодого кобеля: после вязки он в
работе становится решительнее, определеннее,
самостоятельные. А мы говорили уже о том, что в
производители нужно допускать лишь ту легавую,
рабочие качества которой находятся в полном
развитии. Щенки от молодой, неопытной в работе и, быть может, еще не вполне сложившейся не представляют интереса, тем не менее вязать суку в первую ее пустовку нужно с породными кобелем, так как трудно отвергать «впечатление первой случки». Очень уж много фактов, устанавливающих существование этого впечатления, приводится животноводами вообще, а собаководами в частности. Если кто вяжет суку в ее первую пустовку, то, с целью надлежащего развития в ней способностей матери, способностей кормилицы, всех щенков уничтожать нельзя; нужно, чтобы она нескольких выкормила. Вообще уничтожение всех щенков по ощенении суки отзывается вредно на здоровье ее: появляется лихорадка, затвердения, опухоли на грядках, которые нужно лечить. Отдержка суки во время пустовки не имеет таких вредных последствий*****. Поэтому, если сука по расчету времени, когда должна была бы ощениться, нужна будет для работы или вследствие каких-либо других обстоятельств щенков не предполагается оставлять, суку вязать не следует, ее нужно отдержать.
Скажем несколько подробнее о пустовке. Как бы то ни было, суки в отношении продолжительности пустовки индивидуально несколько разнятся; владелец обыкновенно знает время продолжительности пустовки своих сук, знает, когда нужно отсадить суку, когда повязать, когда выпустить. Для суки же неизвестной, чтобы соблюсти ее, можно безошибочно принять такой порядок: на 5-й день со времени появления краски отсадить ее, на 5 – 7 день со времени отсадки (т.е. 10 -12-й день со дня появления краски) повязать, на 9-й день после последней вязки выпустить. Хотя Блен и упоминает случай, когда оплодотворение произошло лишь за третьей, даже за четвертой вязкой, тем не менее, всеми собаководами принято, что одной вязки достаточно для оплодотворения. Если кто-либо в этом сомневается, тот пусть вяжет два раза с промежутками между вязками суток. Во время пустовки у сук наблюдается сильная жажда и лихорадочное состояние. Пить суке нужно давать вволю, сколько пожелает; против же лихорадочного состояния никаких мер употреблять не следует. От вязки до ощенения обыкновенно проходить 62 -64 дня, в большинстве случаев 63 дня. В отдельных случаях время щенности колеблется от 58 до 67 дней. Флеминг приводит один случай, когда щенность продолжалась 70 дней. Первое время после вязки нет признаков, по которым можно было бы определить, щенна ли сука или нет. Признаки эти появляются лишь спустя четыре, пять недель после вязки: соски несколько увеличиваются, между двумя рядами сосков, вдоль брюха, обозначается как бы бороздка, особенно заметная у молодых, перворождающих сук. В шесть недель брюхо заметно увеличено, к концу щенности оно значительно увеличивается и отвисает. Первые 40-45 дней щенности сука может исполнять свою обыкновенную работу; это не только не вредно, но безусловно полезно и для нее, и для будущих щенят. Последние две недели заставлять суку работать не следует, но моцион и в это время ей необходим. Во время щенности вообще не советуют давать никаких лекарств. Только Дельзиэль, исходя из положений, 1) что 75% всех сук (исследования д-ра Спенсера, Кобольда, Неймана и др.) заражены глистами, 2) что умело выбранное противоглистное не приносит вреда и в том случае, когда его дать собаке, не имеющей глистов, рекомендует в течение щенности дать суке лекарство против глистов. Перед тем, как щениться, сука становится беспокойной, ищет и выбирает себе место, где щениться, мочится часто и понемногу, петля припухает, из петли показываются слизистые истечения, иногда слегка окрашенные кровью. При нормальных родах помощь человека не нужна; чем меньше обращать внимание на суку, чем меньше ее беспокоить, тем лучше. Посторонним входить к щенящейся суке вовсе не следует. Если хозяин или человек, которого сука хорошо знает, присутствует при родах, он должен сидеть спокойно, не подходить к суке, не говорить с ней. Щенки родятся один за другим с промежутком времени 1/4 - 1/2 часа и более. Если роды затягиваются, иногда дают ergotini 5-10 капель на прием. Однако мы не советуем без указаний врача давать это средство, равно и при всяких осложнениях во время родов, если нельзя обратиться к ветеринару, лучше предоставить дело природе, чем мешаться в это дело любителю-охотнику: он принесет вред, а не пользу. ------------------------ *
Да еще и не гончих кличек. -
Де-Коннор
вернуться назад
2003
©
Наталия Якунина |
